Хорошая маскировка.

Впрочем, самая главная его маскировка – как раз пережитые испытания. Не понимали уже в Доме, кого им ловить. Из Версаля бежал мальчишка, упрямый, но застенчивый книгочей, способный поспорить с теологами, но никогда бы не дерзнувший перечить отцу или воспитателю.

А теперь по Аквиникуму шел подросток, юноша, знающий и мир вокруг, и себя в этом мире. Уже не по книгам.

– Я знал, что ты выберешься, – вдруг сказал Маркус.

– Да? Я и сам-то этого не знал.

Маркус только улыбнулся. Ну что ж… ему положено больше нашего знать.

– Ильмар… – позвал Арнольд.

Я посмотрел на него.

– Благодарю тебя за помощь, вор.

Ох нелегко дались бывшему стражнику эти слова! Вора поблагодарил…

– Сочтемся, – пробормотал я.

В «Геллерт» нас провел Петер. Провел через задние дворы, отперев своим ключом маленькую неприметную дверку, ведущую на узкую пыльную лестницу. Ходили тут нечасто, вряд ли лестница предназначалась для слуг. Скорее, как раз напротив, для именитых гостей, желавших покинуть гостиницу втихую или провести к себе кого-то инкогнито.

В коридоре шестого этажа скучал Луи. Значит, Жерар на месте. Когда в стене открылась потайная дверца, монах вскочил – чуть ли не с радостью, будто по драке соскучился.

– Все в порядке! – помахал я ему рукой. – Это гости епископа!

Луи без слов пропустил нас к двери. Значит, Хелен, Луиза и Антуан уже там, и охранника предупредили.

Я угадал – все они были там. Антуан при моем появлении отрицательно покачал головой – ни Йенс, ни Жан не добрались… И тут же с любопытством вперился в Маркуса.

Как, впрочем, и сам Жерар Светоносный.

Началась неизбежная суета. Восемь человек знакомились, рассаживались, оглядывали друг друга, обменивались осторожными репликами. Впрочем, я-то всех знал, поэтому просто отошел к окну.

Жалко, что в номере уже не оказалось невесты Петера. Почему-то я втайне надеялся, что девица присоединится к нам. Да и посмотреть на нее было приятно… эх, почему меня никогда такие не приходили поблагодарить, неужели я совсем добрых дел не делал… а на месте Петера я бы не рискнул такую девицу одну к Жерару подпускать, будь тот хоть трижды епископ…

Тьфу! Лезет в голову всякое!

– Мы наверняка виделись с тобой, Маркус, – сказал Жерар. – Но прости, я не могу тебя припомнить в лицо.

– Да, ваше преосвященство, – кивнул Маркус. – Вы несколько раз служили в Версале, когда епископ Гаиус… болел…

– Прискорбная тяга Гаиуса к вину мне хорошо известна, – без улыбки сказал Жерар. – Ты жил в парковом крыле замка, Маркус?

– Нет, ваше преосвященство. В малом замке за аллеей фонтанов.

Маркус помолчал и очень серьезно сказал:

– Вы не сомневайтесь, я тот самый. Спрашивайте еще, ваше преосвященство, я отвечу.

Жерар крякнул и принужденно улыбнулся. Пробормотал:

– Мальчик, каждый день в Державе ловят двух-трех Маркусов… бездомные бродяжки твоих лет взяли в привычку называться этим именем, чтобы до выяснения дел получать хорошее питание и уважительное отношение. Поймают кого за воровство – так он сразу вопит, что беглый принц… хоть на денек, да отсрочить плети… Маркус, скажи мне, почему ты направляешься в Иудею?

Мгновение он колебался.

– Я вижу сны, ваше преосвященство.

– И что тебе снится, Маркус?

Мальчишка посмотрел на Хелен, на Луизу, на Арнольда. Будто советовался. Потом ответил:

– Многое… но иногда – что я иду по пустыне.

– А почему это должна быть Иудея?

– Потому что я знаю это.

Жерар сложил руки святым столбом, неслышно зашептал что-то одними губами. Протянул руку, коснулся ладони Маркуса:

– Ты понимаешь, почему мы все здесь? Почему идем вместе с тобой?

– Да. Вы думаете, что я новый Искупитель, – твердо ответил Маркус.

– А что ты сам скажешь?

И вот тут внезапно Маркус замялся.

– Что ты думаешь об этом, мальчик? – ласково спросил Жерар. – В твои руки попала святая, бесценная книга. Рыцари столбовых походов отдавали жизнь в поисках ее… не зная, что она так близко. Мудрецы гадали о том, есть ли она вообще. Ты – ее нашел. Прочитал. И овладел Словом, Изначальным Словом, дающим власть ко всем сокровищам мира. Это уже чудо, Маркус! Но Искупитель ли ты, Маркус? Кем ты себя считаешь?

Маркус что-то шепнул одними губами.

– Скажи громче, – попросил Жерар.

– Я не знаю.

– Ты слышал про Искусителя?

Маркус кивнул.

– Мы не можем строить догадок, – тихо сказал Жерар. – Но и ошибиться мы не вправе. Маркус… кто бы ты ни был… скажи, что ты думаешь сам?

Ох беда-беда… Ну что нам его ответ даст? Если он Искупитель – об этом и скажет, потому что каждое его слово – правда. А если Искуситель – то соврет, потому что суть Искусителя – ложь…

Маркус поднял голову. И сказал на сей раз громко и отчетливо:

– Мне снятся сны, ваше святейшество. Мне снится ад. Ледяная пустыня без конца и края, бурый лед под ногами и пустое небо. Там очень холодно, и там стоит деревянный столб. К нему привязан человек. Это Искупитель. У него на волосах и бровях – иней. Но когда я подхожу к нему, он поднимает голову, будто хочет что-то сказать. Хочет, но не может… будто ему запрещено. Он только смотрит на меня… – он перевел дыхание и закончил, – с надеждой.

Лицо Жерара исказилось мучительной гримасой. Ох как хорошо знакомой мне гримасой… почти как у Арнольда в миг прозрения… Невольно глаза отведя, я увидел задумчивую Хелен и восторженно-восхищенную Луизу. Тьфу… вот кому неведомы сомнения.

Но и я верил Маркусу.

Так уж он это все сказал.

Жерар Светоносный встал, нависнув над Маркусом не хуже, чем Арнольд. Постоял так миг – а потом склонился… как, наверное, перед Преемником или Владетелем никогда не склонялся.

– Мне кажется… мне все время кажется, что в прошлый раз что-то было сделано не так. Может быть, мы просто чего-то не поняли? – и Жерар вопросительно посмотрел на Маркуса. Но тот молчал, и епископ продолжил: – Сделай это заново.

Я посмотрел на Антуана. На старого летуна, который так любил поговорить о мире и о людях. Будто почувствовав взгляд, Антуан посмотрел на меня. Кивнул, потом позвал:

– Маркус…

Мальчик повернул голову.

– Ты ушел из родного дома, ты прошел через суд и каторгу, ты нищенствовал, скрывался… ты увидел, как живут простые люди. Ты знаешь теперь, что мир наш не только дворцы Версаля, чудеса Миракулюса… или хотя бы гостиницы подобные этой. Что ты сделаешь, когда обретешь полную власть над Словом?

– Я дам Слово каждому, – не колеблясь сказал Маркус. – Слово будет у каждого, и все, что на одном Слове, – станет общим для всех. Не надо будет возить товар между городами, в одном городе его возьмут на Слово, а в другом – достанут! Если человек будет голодать, он достанет со Слова еду, если ему будет холодно – одежду!

У меня чуть челюсть не отвисла.

А Маркус торжествующе обвел нас взглядом – и никто не проронил ни слова.

– Наверное, Искупитель этого и хотел, – добавил Маркус. – Но не смог… или не успел. А я это сделаю. В самой бедной крестьянской семье появится острый нож и железный плуг. Самый простой домик будет построен на крепких железных гвоздях. Державе не потребуется больше армия, ведь если начнется война – каждый гражданин достанет из Холода пулевик или меч. Никому не нужно будет воевать, ведь все и так станет общим.

– Это звучит очень красиво, но… – осторожно начал Жерар. Но Маркус его будто не слышал: уставился в пол и негромко добавил:

– Если только я смогу овладеть Словом так, как должно.

Жерар вздохнул:

– Хорошо, Маркус. Нам надо будет еще поговорить, но… Сейчас у нас другие заботы. Арнольд, у вас есть план, как пересечь границу?

– Теперь – нет, – со сдержанной яростью ответил стражник. – Мои друзья меня предали. Я… Я на них обиделся.

Прозвучало это столь по-детски, что я с трудом удержался от улыбки.

– Ильмар? – спросил Жерар.

– Нет. Я мог бы попробовать поискать в Аквиникуме контрабандистов, повадки у них всегда одни… Но у нас, боюсь, нет времени. Да и веры в них нет – поймут, кого ведут через рубеж, сразу к Страже бросятся.